Издание::Российская газета
Регион::Общероссийский выпуск
Название::Денис Проценко. Стена Коммунарки
Номер1::171
Номер2::8225
Дата::05.08.2020
Страница::12
Автор::Владимир НОРДВИК
Рубрика 1::ПУБЛИКАЦИИ "РОДИНЫ"
Рубрика 2::персона
Вид документа::
Принявший орган::
Номер документа::
Дата документа::
Иллюстрация::
Ссылка::
Таблица::
Текст::
      Беседа с главврачом больницы, первой в России принявшей удар пандемии
      
      В последние месяцы у многих москвичей (да и не только у них) вошло в привычку начинать утро с постов, которые выкладывает в "Фейсбуке" Денис Проценко, главврач 40-й больницы в Коммунарке. Той, что первой стала принимать пациентов с COVID-19. В этих сообщениях - свежая информация о количестве госпитализированных, выздоровевших, умерших...
      И так - день за днем. 21 июня президент Путин присвоил Денису Проценко и троим его коллегам звание Героя Труда. Награждение состоится позже. Пока не до торжеств. У медиков продолжается вахта. То ли трудовая, то ли боевая...
      О символе
      - Не заметил у приемного покоя столпотворения карет "скорой помощи", Денис Николаевич. Отпустило?
      - В Коммунарку по-прежнему ежедневно поступают около тридцати пациентов. В конце апреля, на пике, у нас было шестьдесят госпитализаций в сутки. Знаю, что коллеги в 15-й больнице каждые сутки принимали до ста человек, многие из которых были кислородозависимы. Это большая нагрузка, колоссальная...
      Наверное, уже можно говорить, что отпустило - по сравнению с тем периодом. Большинство московских стационаров вернулось к прежнему ритму, мы же пока работаем на COVID-19 и внебольничную пневмонию.
      - За эти месяцы возникало ощущение, что поплыли, потеряв контроль над ситуацией?
      - Ни разу! И мы, главврачи, и департамент здравоохранения Москвы работали сообща, одной командой, которая быстро реагировала на возникавшие проблемы и находила решение.
      Из-за этого, кстати, испытываю большое смущение: меня сделали чуть ли не символом борьбы с COVID, хотя пахали все одинаково.
      - Кто-то должен был взять на себя эту роль.
      - Понимаю, но все равно тяжело. Я занимался тем, чем должен, чему меня учили. Как анестезиолог-реаниматолог и руководитель стационара организовывал неотложную, экстренную помощь в особых условиях. Вот, собственно, и все.
      Грудью на дзот не бросался, точно вам говорю.
      - Но славу получили почти космическую.
      - Не знаю, что с этим делать... Заслуга не моя, а нашей команды. Не только 40-й больницы, а всех медиков Москвы.
      - Было бы странно, если бы вы не сказали чего-то подобного.
      - Это чистая правда!
      - Но в лицо-то узнают вас. Билборды с вашим портретом по всей Москве висят. Теперь вот Звездой Героя наградили...
      - Абсолютно к этому не готовился, даже представить не мог. Хотя, безусловно, приятно, что отметили.
      Но, кстати, медаль пока не вручили. У меня и дресс-кода подходящего нет, видимо, придется по такому случаю покупать костюм. Обычно хожу в джинсах, блейзере...
      Прислушивался к внутренним ощущениям и могу честно сказать, что не чувствую себя героем. С другой стороны, понимаю: это очень важно для моих родителей. Они гордятся, и мне приятно. На восемьдесят процентов эта Звезда - их заслуга. Генетика, воспитание, образование...
      Смогли объяснить, что такое хорошо и что такое плохо.
      - Вы ведь потомственный врач?
      - Да, мама по специальности - микробиолог, отец - челюстно-лицевой хирург, старший брат Алексей - кожвенеролог.
      О подготовке
      - Со Звездой, будем считать, разобрались, а к тому, что история с коронавирусом - это всерьез и надолго, вы были готовы?
      - Город готовился к возможной угрозе, но масштаб бедствия мы оценили не сразу. В начале февраля присутствовал профессиональный скепсис. В Азии в чем-то похожие вспышки происходят постоянно. Помните, MERS прокатился по Ближнему Востоку, нас он сильно не затронул. Вот и в этот раз было сомнение.
      Но когда полыхнула Италия... Примерно в те дни мне на WhatsApp поступил звонок с незнакомого номера, и девочка-анестезиолог с русскими корнями, которая вышла замуж за итальянца, захлебывающимся от волнения голосом стала кричать в трубку: "Денис Николаевич, нашла ваш телефон и хочу предупредить, что скоро ждет Россию! Начинайте готовиться..."
      У нас была закрытая группа в Telegram: САРС - Сообщество анестезиологов-реаниматологов столицы.
      - Любопытная аббревиатура...
      - Да, игра слов, специально выбрали название, созвучное с SARS - тяжелым респираторным синдромом.
      В группу входили врачи не только из Москвы, но и из других регионов, мы обсуждали сложные случаи, делали дистанционные консилиумы. Во врачебных обсуждениях есть тонкий этический момент, поэтому САРС и была закрыта для посторонних.
      Но когда Аня, та самая коллега из Италии, позвонила мне и рассказала, что происходит в Ломбардии, мы с ребятами приняли непростое решение, сделав нашу группу открытой. И в уютном чате на полторы тысячи анестезиологов-реаниматологов, которые за три года существования уже виртуально знали друг друга, за несколько часов появилось четырнадцать тысяч подписчиков.
      Аня начала выкладывать там данные, мы стали обмениваться всей доступной информацией. Наверное, в марте это был один из самых популярных ресурсов по теме COVID-19. А дальше к нашему чату прикрутились ребята-переводчики. Они организовали свою группу и стали переводить нам статьи с разных языков - японского, китайского, итальянского. На английском мы читали сами. Сегодня его обязан знать любой уважающий себя врач. Нельзя современно развиваться, не будучи билингвом, не владея в совершенстве иностранным языком. Как минимум одним...
      Так с конца февраля мы стали погружаться в тему нового коронавируса.
      Об отказниках и бороде
      - Сколько у вас было отказников из числа врачей?
      - Мало. Может, человек десять. Многих коллег из старшей возрастной группы мы сами попросили не приходить. Чтобы не рисковать их здоровьем.
      Хотя были и те, кто после первого дежурства говорил: извините, все эти СИЗы - маски, перчатки, костюмы и прочие средства индивидуальной защиты - не мое.
      - Как вы реагировали?
      - Абсолютно спокойно. Гораздо честнее сказать, как есть, чем имитировать работу, которая не получается. С уважением отношусь к людям, не ставшим скрывать правду. Для этого ведь тоже нужна определенная смелость.
      Тем более они продолжили работать в наших других подразделениях, не ковидных.
      Из-за отказа выходить в "красную зону" мы никого не уволили. Если кто-то ушел, то исключительно по собственному желанию.
      - А у вас когда исчез страх, Денис Николаевич?
      - Да его и не было. А чего, скажите, пожалуйста, бояться?
      Давайте так: мне 44 года.
      - Помирать рановато.
      - Я и не собирался. Ситуацию оценивал адекватно. С учетом возраста фактор риска тяжелого течения болезни был минимален. Будь мне 80 лет, кроме того, страдай я одышкой и имей сахарный диабет, тогда поход без защитного костюма в "красную зону" выглядел бы безбашенностью.
      О болезни
      - Какого числа вы заболели?
      - В среду, 1 апреля, если не ошибаюсь.
      - Шутка в День юмора не зашла...
      -Первая мысль, когда узнали о положительном тесте? Сильно напряглись?
      - Уже начал покашливать и понимал, к чему идет. Сегодня ковидный кашель ни с чем не перепутаю. Научился различать. Разговаривал в апреле-мае с коллегами, с кем-нибудь из заведующих реанимацией, и слышал на другом конце характерное "кхе-кхе". У этого кашля особенные интонации. Не глубокие надсадные, а такие как бы поверхностные. Плюс чувство непроходящего першения. Сразу можно ставить диагноз.
      - И вы на себе это поймали?
      - Да. И закрылся в кабинете, а приемную, где секретарь сидит, использовал в качестве шлюза. Мне девчонки ставили еду, уходили, я забирал, проветривал помещение... С бытовухой мы быстро разобрались.
      А наутро я начал пить лекарства. Тогда еще не было отрицательных отзывов на гидроксихлорохин, стал принимать его. Жуть, конечно, какие он вызывает ощущения...
      - Неуютно было?
      - Ну, диспепсия, дискомфорт в верхнем отделе живота, подташнивание и так далее... Понял, что не чувствую вкуса еды и запаха одеколона. Я как раз укоротил бороду, состриг машинкой под единичку.
      Вот, собственно, и все.
      А через две недели получил два отрицательных теста и снял блокаду, вернулся к полноценной работе.
      - Температурили?
      - Конечно. Болезнь протекала типично, но не тяжело. Поэтому и смог не выпадать из процесса.
      - По телефону рулили?
      - Мы продвинутые! Организовали дистанционный осмотр, внедрив концепт, который называется "шлем реаниматолога". С его помощью можно проводить консультации на расстоянии. Устройство надевается на голову врачу, в него встроена камера с разрешением high definition, микрофон. Шлем соединяется с Wi-Fi и по закрытому каналу передает сигнал сразу на планшет. Я могу виртуально оказаться рядом с любым больным, с самым тяжелым. Эту систему мы оперативно запустили и в других больницах Москвы, вели дистанционные консультации.
      - И где вы поймали вирус?
      - Точно не в Коммунарке. Цифры говорят, что заболеваемость врачей в ковидных центрах Москвы ниже, чем в остальных больницах города. Мы с самого начала были настроены серьезно.
      У нас переболели 18 процентов медиков. В штате около 800 человек, из них 570 присутствуют постоянно. Отдельная гордость, что не потеряли никого из нашей команды.
      Поэтому и убежден, что заболел COVID не на работе. Перед заражением я давал много интервью, ездил на какие-то внешние встречи. Где-то там и подхватил.
      О пилюле и вакцине
      - Значит, волшебной пилюли пока нет?
      - Думаю, ее и не будет. Одной из тем моих научных интересов являются сепсис, антибиотики, лечение тяжелых инфекций.
      Вот как вы считаете, что убьет человечество - микроб или вирус?
      - Думаю, люди сами себя успешно погубят.
      - На самом деле, это очень сложный вопрос. Контагиозность, грубо говоря, "заразительность" вирусной инфекции гораздо выше, чем микробной. Тем не менее в 2014 году ВОЗ сделала расчет, что к середине этого века от инфекций, вызванных устойчивыми ко всем антибиотикам микробами, предположительно умрут около пятидесяти миллионов человек, что превысит число смертей от рака.
      - А уханьский коронавирус может быть биологическим оружием?
      - Не думаю. Тогда оно не очень мощное, согласитесь. Индекс контагиозности должен быть совершенно иным.
      - На другом полюсе - ковидиоты, они не верят в пандемию, считая ее частью мирового заговора. Что говорите им, Денис Николаевич?
      - В целом я весьма терпимый человек, если речь не о соблюдении требований по работе. Здесь могу сказать: почему ходите без маски и нарушаете больничный режим?
      Но делать кому-то замечание на улице или в магазине... В конце концов, это вопрос воспитания. Если в общественном месте нанесена разметка, требующая соблюдения дистанции в полтора метра, сам я буду ее держать, однако с тем, кто нарушит, вряд ли стану конфликтовать. Раз человек не понимает, его нельзя заставить. Проще сделать шаг в сторону.
      - А вакцина от COVID-19 будет?
      - Ее должны найти. Вопрос, когда. Есть понятие - good clinical practice с определенными временными лагами. Можно ли назвать вакцину безопасной при наблюдении за ее действием в течение месяца?
      - Вы как считаете?
      - Лучше спросить профессиональных вирусологов. Не моя специализация. Но из открытых источников вижу, что в среднем уходило полтора года. На разработку, оценку... Вакцина должна быть эффективной и безопасной. Понимаете, если мы с вами выпьем литр дуста, скорее всего, вирус погибнет, но проблема в том, что раньше умрет сам пациент.
      Соблюдение разумного баланса - самое важное в любой разработке. Как-то я оказался в США на заводе, где изобретают антибиотики. Каждый день химики синтезируют по сто молекул. При этом новое лекарство появляется раз в 5-7 лет. Почему? Причин масса.
      Молекула может не работать на практике или оказаться токсичной. И так далее.
      От момента синтеза на химическом заводе до выхода в клиническую практику тянется очень длинная цепочка. Поэтому современные лекарственные препараты столь дорогостоящие.
      О мифах
      - Что, по-вашему, лучше - переболеть или беречься?
      - Второе. Знаете, почему? Никто пока не знает, насколько устойчив иммунитет, который возникает в результате болезни.
      Случаев повторного инфицирования не зафиксировано, хотя единичные описания встречаются. Нет полной уверенности, что переболев, ты закрыл эту тему для себя навсегда.
      - А правда, что курильщики реже и легче болеют COVID-19?
      - Не готов говорить ни да, ни нет, мы сейчас специально оцениваем эту базу. Честно скажу, есть темы, к которым отношусь сдержанно, пока не увижу подтверждения. Существует культура научных публикаций. Нужно написать работу по определенным правилам с использованием статистического аппарата. Потом получить оценку экспертов. Если те увидят шероховатости по статистике, обязательно запросят первичную базу. Лишь после этого статья появится в серьезном журнале. Она может год ждать очереди. Это своеобразная гарантия качества.
      Поэтому не готов вот так легко заявлять, что курильщики меньше болеют. Через полтора-два года расскажем.
      - И про собачников?
      - Не видел ни одной серьезной статьи на эту тему.
      Повторю, я анестезиолог-реаниматолог и не считаю себя экспертом по COVID-19. Жизнь заставила в это погрузиться. Но точно не навсегда. Почему в свое время я выбрал такую специальность? Не могу долго сидеть на месте, заниматься чем-то одним. Мне нужно какое-то действие. И не только головой, но и руками. Анестезиологи-реаниматологи не оперируют, зато многое делают - катетеризируют, дренируют артерии, ставят всякие датчики и так далее.
      Постоянное движение - то, что мне нужно.
      О второй волне
      - Сегодня врачей чествуют как героев, но мы же знаем, что от любви до ненависти - один шаг. Вы готовы к такому повороту сюжета?
      - С первого дня. Мне кажется, уже все вернулось в привычную колею. Тем, кто уважительно относился к медикам, и COVID был не нужен. Для людей, которые как-то пострадали от врачей либо считают, что пострадали, думаете, пандемия как-то исправила ситуацию? Поверьте, никто из нас не считает себя героем. Мы делали бы это и на настоящей войне, а не вирусной. Тот, кто пережил в медицине девяностые и остался в профессии, никуда уже не уйдет. Это не работа, а образ жизни.
      Строго говоря, мы ведь ничего больше не умеем. Вот реально. Только больных лечить. Если уходить из профессии, останется такси водить...
      - Вы сравнили пандемию с пенделем, который COVID отвесил человечеству. Насколько он точен и силен, чтобы мы усвоили урок?
      - Главное, что пинок пришелся вовремя. Мы стали забывать о том, что всегда нужно помнить. Коронавирус многое поменял, с моей точки зрения. Скажем, культуру гигиены.
      Еще мне кажется, что люди поняли: без взаимной поддержки и выручки выжить нереально. И внутренняя порядочность никуда не исчезла.
      Знаете, сколько волонтеров предлагали нам помощь? Или перечислить вам владельцев закрывшихся на карантин ресторанов, которые продолжали бесплатно кормить врачей в ковидных центрах? Десятки фамилий! Что это - бизнес? Нет, конечно. Желание чем-то помочь, отблагодарить. В этом смысле пинок оказался очень кстати, он сумел объединить наше общество перед лицом серьезной проблемы.
      - Второй волны не избежать?
      - Не знаю, честно скажу. Предыдущие серьезные вирусные атаки традиционно протекали в три этапа, которые растягивались на полтора-два года.
      Как пойдет в этот раз, никто сегодня не ответит. Насколько сейчас иммунизировано население, будет ли стойким иммунитет... Очень много "если". И география вируса странная, судя по вспышкам. В Италии север полыхал, а юг -- нет. Как-то очень быстро загорелся Нью-Йорк. Потом вдруг погас. Зато горячо во Флориде, Техасе, Калифорнии. Очаги в разных районах. В России иначе происходило: первый удар пришелся на въездной хаб - Москву. Столица, сколько могла, удерживала. Затем началось плановое распространение.
      Сложно сказать, что дальше будет.
      О планах
      - На что себя настраиваете?
      - До конца года будем ковидным центром.
      - А дальше?
      - Есть план отмывки больницы и возвращения к профилю, который изначально закладывался: триста онкологических коек, мощный сосудистый центр, травматология, нейрохирургия, два этажа операционных, большой реанимационный модуль, продолжение строительства и приемка соседних корпусов.
      - Сколько их должно быть?
      - Девять. Пока функционируют четыре.
      - Сколько часов обычно спите?
      - Мне хватает пяти-шести. Я - жаворонок, просыпаюсь за пять минут до будильника. Он звонит в 5.15 утра. Засыпаю ближе к полуночи...
      По-другому не получается. Мне кажется, в таком режиме живут большинство врачей мира. И на Западе медики пашут очень много. Если ты не трудоголик, не станешь хорошим профессионалом. Сто процентов!
      - Итак, подъем в четверть шестого утра, а дальше, Денис Николаевич?
      - Чашка кофе, разбор оперативной почты и - на работу. Если дождя нет, еду сам на мотоцикле, в плохую погоду - на машине.
      - Когда добираетесь в Коммунарку?
      - Около семи утра. А дальше - круговерть до вечера.
      О мотоцикле
      - Какой у вас, кстати, железный конь?
      - Harley-Davidson.
      - Давно обзавелись?
      - Год назад, когда появилось понимание, что детские мечты и реальная потребность передвижения по городу начинают совпадать. Наверное, любой мальчишка мечтает о мопеде или мотоцикле. Я не исключение. До сорока трех лет с железным, как вы выразились, конем не складывалось, а тут вдруг осознал, что в Коммунарку из района "Белорусской", где живу, удобнее добираться в седле. К делу отнесся фундаментально, всю зиму дважды в неделю занимался по вечерам в крытом ангаре, учился безопасному и профессиональному вождению мотоцикла, что очень важно.
      Знаете, чем еще хорош мотоцикл? Пока еду, выключаю телефон, чтобы не отвлекаться за рулем ни на что постороннее. Редкая возможность побыть наедине с собой. Хотя бы полчаса. Научился ее ценить...
      
      Читайте в августовском номере
      Сегодня врача Дениса Проценко знают все. Но первое большое интервью Герой Труда дал "Родине". Еще одно эксклюзивное интервью в августовском номере - вдовы недавно рассекреченного генерала-разведчика Виталия Нетыксы об их 22-летней зарубежной командировке. А главной теме номера - 75-летию Победы над Японией - посвящена целая серия материалов: редкие документы, фотографии, дневники...
      "Родина" - ежемесячный исторический иллюстрированный журнал, сочетающий профессиональную научную аналитику с публицистикой. Об исторических событиях издание рассказывает через судьбы людей. Партнерство журнала с главными российскими архивами дает редакции право первой публикации уникальных архивных документов.