Издание::Российская газета - неделя
Регион::Восточная Сибирь
Название::Зона COVID-19
Номер1::172
Номер2::8226
Дата::05.08.2020
Страница::16
Автор::Ирина Штерман
Рубрика 1::
Рубрика 2::
Вид документа::
Принявший орган::
Номер документа::
Дата документа::
Иллюстрация::
Ссылка::
Таблица::
Текст::
      Корреспондент "РГ" провела один день в инфекционном госпитале
      Количество зараженных коронавирусом в Иркутской области, к счастью, снижается. Сейчас уже меньше 150 человек в сутки. А в июле было более 200, и так на протяжении почти двух недель.
      Врачи не удивлялись: народ снял маски и массово двинул "на шашлыки", игнорируя режим самоизоляции и предостережения эпидемиологов. И тогда медики решились на крайнюю меру - они пустили в инфекционные госпитали и отделения журналистов, чтобы показать, что такое на самом деле COVID-19.
      Главврач на связи
      Любовь Михайловна Лялина, главврач Городской клинической больницы (ГКБ N 1), одновременно говорит сразу по двум мобильным, отдает указания подчиненным и успевает перекинуться парой слов со мной: у нее в кабинете я жду, пока мои коллеги - оператор Павел Рютин, фотограф Евгений Козырев и журналист Инесса Шайн - работают в "красной зоне".
      - ...А куда я их положу?! У меня в ковидном госпитале 257 человек, все занято! - в мобильный.
      - Заходи скорей, что там? Документы на выписку? Сейчас-сейчас! - двигает к себе здоровенную стопку бумаг, берет ручку, но тут снова звонит мобильный: - Отрицательный?! Ну вот, молодцом!
      Мне:
      - Это у меня амбулаторные пациенты, консультирую по телефону. Надо бы вечерком забежать, посмотреть.
      Фотограф присылает мне короткое сообщение: "Заходим". Смотрю на часы: 11:50. Чтобы одеться, у ребят ушло полчаса.
      Из динамика доносятся звуки штаба: "Первая городская? Слышите нас?" - "На связи". - "Как обстановка?" - "Напряженно. Больных много, жара, тяжело. СИЗы (средства индивидуальной защиты. - Прим. ред.) нужны очень, у меня в сутки 280 комплектов уходит..."
      Приходит секретарь, забирает бумаги - молча. Снова звонят телефоны. Лялина отвечает односложно, успевает призвать коллег на совет:
      - Ирина Анатольевна, голубушка, посчитай, сколько нам надо на неделю СИЗов...
      В трубку, сердито:
      - Не могу! Все занято!
      Мне:
      - Хотят, чтобы мы еще 10 человек взяли. Куда, куда?!
      На базе ГКБ N 1, крупнейшей многопрофильной больницы Иркутска, сегодня развернуты ковидный и провизорный госпитали и отделение для пациентов с пневмонией. В каждом - реанимация и палаты с кислородной поддержкой, плюс кислородные концентраторы, собранные отовсюду.
      Снова взрывается мобильный:
      - Передачи принимаем до семи вечера... Подождем, до восьми, до девяти подождем. Воды обязательно принесите, пить нужно.
      Мне:
      - Ночная смена заходить будет - и передадут. Больному важно, чтобы были передачи. Значит, ждут, беспокоятся...
      - А что, бывает и по-другому?
      - Да вот только вчера разговор у нас с одними родственниками был: нам, говорят, некогда, вы сами ему воды купите!
      - И?..
      - Что "и"? Купила. Сказала, родные передали.
      Прибегает старшая медсестра, докладывает, что отвар шиповника теперь будут разливать в ПЭТ-тару, спасибо добровольцам. Лялина одобрительно кивает.
      - Нет аппетита у больных, а силы нужны, - объясняет она. - Поэтому добавляем шиповник в компот - тут и витамины, и микроэлементы, и глюкоза, и жидкость.
      Звонят из минздрава, объясняют что-то про поставки СИЗов. Главврач сердится:
      - Я не могу ждать! Как я больных брошу на сутки? У меня же и инфаркты, и инсульты! Назначения, процедуры выполнить надо? Анализы забрать надо? Кардиограмму сделать надо? Ну вот, а вы спрашиваете, почему такой расход.
      Внутри контура
      11:25. На входе в "красную зону" нас встречают медсестры Наталья Ерошева и Валентина Селянкина. Привычными отточенными движениями проверяют нашу экипировку: правильно ли надеты комбинезоны, бахилы, маски и очки. Стараемся соответствовать - все-таки не первый раз. Медсестры одобрительно кивают, помогают натянуть вторую пару перчаток и заботливо заклеивают малярным скотчем все зазоры между очками, маской и капюшоном. Дают каждому по маркеру, выстраивают "паровозиком" - пишите, кто вы такие. Выводим крупно: оператор Паша, фотограф Женя и "Российская газета" во всю мою спину. Ставим автографы в журнале с указанием времени входа - 12:05.
      Нас сопровождает врач-эпидемиолог Андрей Калашников.
      12:05. Заходим в палату. Она двухместная, совсем крохотная. Супруги Гавриловы - Александр Васильевич и Людмила Антоновна - коротают здесь вторую неделю. Ждут выписки, хотя о выздоровлении говорить еще рано: пару раз во время разговора глава семьи тянется к прозрачной трубочке и делает несколько глубоких вдохов.
      - Доктор сказал: как одышка появляется - дышать кислородом, - объясняет он. - Знаете, очень хорошие люди здесь работают. Как уж им трудно, а они все делают, чтобы мы выздоровели. Внимательные, добрые. Спасибо им.
      На посту в коридоре сидит доктор, заполняет процедурные листы. У него на спине написано "врач Эмиль Гамлетович". Это и есть лечащий врач Гавриловых.
      - Завтра придут результаты КТ, мазок. Надеюсь, на этой неделе мы расстанемся, - он машет Гавриловым рукой. - Но у меня в отделении еще
      15 пациентов, и далеко не все идут на поправку.
      - Сегодня 12-й день моего контакта с родными. Молюсь, чтобы никто из них не заразился, -переживает соседка Гавриловых Наталья Мишарина. - Первые мазки были отрицательными, но все равно тревожусь.
      Наталья Петровна - сама врач. Говорит, что всегда и везде ходила в маске, соблюдала все правила гигиены, избегала многолюдных мест. Но не убереглась.
      - Я думаю, что это общественный транспорт... Люди ведут себя крайне безответственно. И вот результат - госпиталь переполнен. А болеют очень тяжело. Сочувствую колле-
      гам - им сложнее всего...
      Медсестра Анна Бащенко разносит по палатам таблетки. Проскальзываем следом. Тут лежат трое: двое совсем молодых парней и мужчина лет 50.
      - Да я ж вообще дома сидел на самоизоляции, никуда не выходил, - горячится Евгений Хушев. - А тут теща приболела, ей 97 лет. Я давай ее по больницам возить, вот и довозился. Всех - тещу, жену, меня - вот сюда доставили на скорой помощи, в три часа ночи забрали из дома.
      - А я, вообще-то, не верил, что этот вирус реально существует. И плевал на маску, - говорит его сосед по палате. - Раньше плевал. Сейчас я любому в двух словах объясню, что к чему.
      В центре шторма
      12:20. Врач-реаниматолог Ольга Шевченко гостям, похоже, совсем не рада.
      - Какие комментарии? Какие фото? Вы понимаете вообще, куда пришли?!
      Андрей Калашников произносит что-то примирительное - из-за респиратора слов не разобрать, но суровая доктор смягчается, и мы заходим. Оператор опускает камеру сразу: ему ясно, что даже если лица "замозаить", в эфир эти кадры не пойдут. Фотограф пытается найти нужный ракурс, но через несколько минут оставляет попытки.
      В двух шагах от нас на койке хрипит мужчина. Трубки ИВЛ входят в него через горло (трахеостома), с уголка рта стекла и запеклась бурая струйка крови. Грудь мерно поднимается-опускается - вместо легких воздух качает машина. На соседней кровати женщина, в забытьи. Глаза закрыты, лицо отечное.
      - Сейчас в этой реанимации четверо в крайне тяжелом состоянии, - сообщает Ольга Шевченко. - У всех сопутствующие заболевания: диабет, почечная недостаточность, ИБС. Всю необходимую помощь мы оказываем. Когда состояние больных стабилизируется, переводим в палаты. Освободившиеся места не пустуют - почти сразу переводят или привозят тяжелых.
      Андрей Калашников решительно выводит нас из этого ада, сверкающего белым кафелем и звучащего хрипом ИВЛ.
      - Пойдемте лучше на КТ, - предлагает он.
      Врач-рентгенолог Алексей Малявый сидит в своей полутемной вотчине и описывает снимки легких.
      - Вот смотрите, как выглядит "матовое стекло" - инфильтрация легких, пораженных вирусом, - кивает он на монитор. - Вот это не так уж плохо, 25 процентов. Если человек молодой, то, в принципе, может и компенсироваться со временем. А если не лечить, то... Ну, сами понимаете.
      Он снова погружается в свои документы, не обращая внимания на фотографа и оператора, кружащих вокруг: ему надо успеть отписать
      70 снимков - раньше почти столько было в месяц. За стеклами маски видны красные глаза. Но Алексей не покинет рабочего места, пока не сделает все. Завтра будет новая порция.
      13:35. Выходим из "красной зоны". Сначала нас обдают дезинфекантом из опрыскивателя. Затем повторяем за Андреем каждое движение: снять первую пару перчаток, окунуть руки в раствор, снять маску и респиратор, снова руки в раствор, салфетки, спирт, очки, снова раствор... Паша и Женя обрабатывают аппаратуру, кладут в шкаф для дезинфекции... В сотый раз моем руки, протираем на хлюпающих раствором тряпках ноги и, наконец, выходим.
      В трех метрах от двери, отделяющей "красную зону" от остального мира, оглядываем друг друга. В окно светит солнце, бликует на стеклах машин и витринах. Город живет в привычном ритме. Глядя на остановку, полную народа (в масках - единицы!), Андрей сердито хмыкает.
       Пять минут на личные нужды
      Куда первым делом бегут медики, выйдя из "красной зоны"? Маршрут у всех один: туалет - окно - душ. А потом - к телефону. Позвонить родным, сообщить, что все нормально, что вышли, теперь отдыхать (на самом деле - снова работать, только в "чистой зоне", или мчаться по звонку назад, к пациентам), расспросить о делах, о самочувствии, ответить на все вопросы коротким "нормально" и еще несколько минут посидеть в тишине, наедине со своими мыслями, полистать в телефоне сообщения и фотографии.